|
СТАТИСТИКА
Онлайн всего: 1 Гостей: 1 Пользователей: 0
|
|
|
Истоки этнического развития. Теория этногенеза Л.Н. Гумилева
В последнее время "ожили" и
культурно-исторические концепции евразийства, самобытного течения
русской мысли, чей расцвет приходится на первую треть XX в. После 1917
г. группа русских интеллектуалов-эмигрантов (Н.С. Трубецкой, П.Н.
Сабицкий, В.Н. Ильин, М.М. Шахматов, Г.В. Вернадский, Л.П. Карсавин и
др.) стала называть себя "евразийцами" и заявила о себе программным
сборником "Исход к Востоку. Предчувствия и свершения. Утверждения
евразийцев". Сформулированная ими новая идеология особо подходила к
проблемам культуры, истории и этнологии.
Евразийцы отчеканили
геополитическую доктрину, претендующую на единственно верное
истолкование этнической традиции. Основной тезис евразийства звучит
следующим образом: "евразийство - это специфическая форма, тип культуры,
мышления и государственной политики, издревле укоренившихся именно на
пространстве огромного евроазиатского государства - России". Данный
тезис получил обоснование при помощи множества нетрадиционных
аргументов, взятых из истории Евразии.
Все рассуждения евразийцев
исходят из идеи, что Россия-Евразия представляет собою уникальный
географический и культурный мир. Стержнем культурно-исторических
концепций евразийцев выступает идея Евразии, очерчивающая границы
мышления в его социальном, экономическом и политическом аспектах и
акцентирующая внимание на самобытности и самодостаточности отечественной
культуры. Согласно евразийскому мышлению, культура есть органическое
целое, которое имеет все черты мифологемы. Это значит, что культура
весьма необычна - ее географический характер определяет: во-первых,
тонкое осознание органической связи общественной жизни с природой;
во-вторых, материковый размах ("русская широта") в отношениях с миром;
в-третьих, любые исторически установившиеся формы политической жизни
рассматриваются как нечто относительное. Евразиец уценит традицию,
однако чувствует ее относительный характер и не мирится с ее жесткими
пределами. Евразийский тип мышления не привязан (подобно западному) к
каким-либо государственным и политическим рамкам, он допускает
непредсказуемые социальные эксперименты и взрывы народной стихии.
Евразийское культурное сознание не восприняло такие характеристики
западной цивилизации, как "германский педантизм", "польский гонор",
рационализм, скученность городов и экологические издержки.
Евразийский
образ мышления и действия основывается не на рационализации опыта, а на
вере в Абсолют, предание, вождя и т.д.; в их основе всегда лежит некая
объединяющая идея. Русская культура впитала в себя православную веру из
Византии (она представляет собой специфический синтез религиозных догм и
обрядов с православной культурой) и туранскую (или тюркскую) этику,
восприятие государственности и прав человека) основанных на
беспрекословном повиновении. Именно этот сплав придал социальному целому
форму соборности, духовного единства, а не механической тотальности.
Именно этот синтез лежит в основе культурно-исторической преемственности
и позволяет сберечь национальный потенциал, который необходим для
функционирования нашего общества.
Центральным пунктом евразийских
культурно-исторических концепций является идея "месторазвития",
согласно которой социально-историческая среда и географическое окружение
сливаются воедино. С этой точки зрения всемирная история предстает как
система мест развития; причем отдельным "местам развития" присущи свои
определенные формы культуры независимо от национального состава и
расового происхождения народов, проживавших там. Иными словами,
отдельные "места развития" становятся "культурно-постоянными",
становятся носителями особенного, только им присущего типа культуры. По
мнению евразийцев, всем великим державам, которые существовали на
евразийских равнинах, характерен один и тот же тип военной империи.
Такими были государства скифов, гуннов, монголов, татар, Московское
царство и Российская Империя. Истоками русской государственности и
культуры они считали Золотую Орду и Византию.
В наше время,
определенное созвучие с идеями евразийцев имеют исследования Л. Гумилева
о влиянии географической среды на этногенез и развитие культуры.
Этногенез он считает биосферным и ландшафтным явлением, проявлением
наследственного признака "пассионарности" - органической способности
людей к напряжению, жертвам ради высокой цели. Сам себя Л. Гумилев
называет последним евразийцем, ибо он своими научными исследованиями
подкреплял аргументы своих предшественников, внося наряду с этим и новое
слово в науку.
Л. Гумилев усиливает аргументацию Н.С. Трубецкого
о том, что не существует общечеловеческой культуры, подчеркивая идею
евразийства о развитии национальной культуры, обращаясь к теории систем.
Из нее следует, что выживает и успешно функционирует только достаточно
сложная система. Общечеловеческая культура может существовать лишь при
предельном упрощении, когда уничтожены все национальные культуры. Но
предельное упрощение системы означает ее гибель; напротив, система,
обладающая значительным чистом элементов, имеющих единые функции,
жизнеспособна и перспективна в своем развитии.
Такой системе будет соответствовать культура отдельного "национального организма" (Л. Гумилев).
Соглашаясь
с историко-методологическими выводами евразийцев, Л. Гумилев отмечал:
"Но главного в теории этногенеза - понятия пассионарности - они не
знали". Ведь в отличие от евразийской доктрины как синтеза истории и
географии теория Л. Гумилева сплавляет в одно целое историю, географию и
естествознание. Отсюда им делается ряд выводов, а именно: 1) именно
пассионарные толчки определяют ритмы Евразии; 2) Евразия как единое
целое является одним из центров мира, т.е. признается полицентризм
культур и цивилизаций.
Теория Л. Гумилева нацелена и против
национализма при сохранении национальной самобытности. В 1992 г.,
незадолго до смерти, он писал в своей книге "От Руси к России"
следующее: "Поскольку мы на 500 лет моложе (Западной Европы. - В.П.),
то, как бы мы ни изучали европейский опыт, мы не сможем сейчас добиться
благосостояния и нравов, характерных для Европы. Наш возраст, наш
уровень пассионарности предполагает совсем иные императивы поведения.
Это вовсе не значит, что нужно с порога отвергать чужое. Изучать иной
опыт можно и должно, но стоит помнить, что это именно чужой опыт". Во
всяком случае, несомненно, что евразийство представляет собою такую
"идею-силу" в ее гумилевском варианте, которая может спасти Россию как
евразийскую державу; вот почему на нее обращают внимание и политики.
|
Категория: Культорология | Добавил: JorDan (24.03.2012)
|
Просмотров: 582
| Рейтинг: 0.0/0 |
|
|
ПОГОДА
|
|
|